"Год в Провансе" Питера Мейла

В книжные магазины я не заходила давно, а если и попадала, то уходила быстро и разочарованно. Если покупала книги, то в Интернет-магазинах, да часто и читала в электронном виде. А с недавних пор поняла, что наши книжные уже достаточно прогрессивные, чтобы в них можно было найти хорошую книгу, даже и не двойной цене. Поэтому для быстрой покупки подарка - когда за две-три недели не озаботилась заказом через Интернет - они вполне подходят. К тому же "Читай-город" расположен на пути между офисом и автобусной остановкой. За последнее время я совершила туда два больших набега, о которых ничуть не жалею, несмотря на некоторую разницу в ценах. Просто некоторые книги я бы никогда не купила, если бы внезапно не вспомнила и не справилась о них в магазине.

В общем, покупала я в подарок одно, присмотрела второе, а купила третье, благо обе запрошенные мною книги оказались в недорогом мягком переплёте. Первый был Мураками, а второй - Питер Мейл.

***

Питер Мейл влюбился в Прованс, переехал туда с женой и испытал на себе все особенности этого региона - не только очаровательного, но и весьма непростого. Летом там убийственная жара, зимой сводящий с ума мистраль, нет никакого понятия о сроках и предварительных договорённостях, так что ремонт может длиться полгода или год. Но он описывает этот край с такой преданностью, он так им очарован, что и читатель наслаждается вместе с автором каждым днём уединённой сельской жизни среди виноградников, трюфельных дубовых лесов, гор и лавандовых зарослей. И да, Прованс в описаниях Мейла - край победившего гурманства. Двухчасовой обед с десятком закусок, горячим, двумя десертами и дижестивом - норма для любого работяги. В придорожных кафешках кормят, как трёхзвёздочных ресторанах, притом недорого и порции большие. Они едят на каждой странице, выбирают еду, готовят еду, поглощают её или планируют, какое кафе посетить сегодня за ланчем.

Книга составлена из глав, каждая из которых посвящена одному времени года. Это и сельскохозяйственный цикл, и смена погоды, и приливы-отливы приезжих, которые появляются в Провансе не праздники и каникулы. Описание природы, еды и добродушных, радующихся жизни людей - самое прекрасное чтение для летнего отдыха. Но и для других времён года тоже.

Я сделала довольно много закладок, иллюстрирующих английский юмор автора и атмосферу, которую он создаёт в книге. Не знаю, станет ли кто-то это читать, но мне жаль отдавать книгу (я уже запланировала несколько подруг, кому хочу дать её почитать), не выписав отрывков.

С. 61 - к этому моменту читатель уже понимает, что хлеб играет крайне важную для французов роль, а покупка свежего багета или выбор сорта хлеба к ланчу - священнодействие. Поэтому мне показалась смешной фраза, которую теперь, без контекста, я воспринимаю с чуть меньшим энтузиазмом:

"Воскресенье выдалось холодным и неприветливым: улицы городка казались неопрятными из-за не стаявших пятен старого снега, и редкие прохожие спешили из булочной домой, нахохлившись и прижимая к груди свежие батоны".

Тема о роли хлеба отчасти раскрыта на С. 236:

"Много лет мы считали хлеб более-менее стандартным и довольно скучным продуктом, а теперь словно открыли его заново. Мы попробовали плотные буханки из Люмьера, более плоские и тяжёлые, чем обычный baguette, и boules с тёмно-коричневой корочкой из Кабрьера, большой.ю как расплющенный футбольный мяч. Мы узнали, какой хлеб может храниться день и больше, а какой черствеет через три часа; из какого получаются самые вкусные croutons, а какой лучше намазывать чесночным майонезом с красным перцем и макать в рыбную похлёбку".

И продолжение на С. 237-238, где описывается ассортимент пекарни с прилагаемыми к нему рекомендациями по подбору хлеба к блюдам:

"Закуску к аперитиву я должен был выбрать между крошечными квадратными тостами, хлебцами с сюрпризом, посыпанными мелко нарубленным беконом, или вкуснейшими "солёными листочками"... Труднее становилось, когда дело доходило до основных блюд. Допустим, я хотел начать с закуски из сырых овощей в соусе. Тогда мне пришлось бы делать выбор между луковым хлебом, чесночным хлебом, хлебом с оливками или хлебом с рокфором. Чересчур сложно? Тогда лучше начать с морепродуктов, потому что к ним... полагался только один хлеб - тонко нарезанный ржаной. Далее столь же безапелляционно мне сообщалось, какой хлеб я должен есть с колбасами, фуа-гра, с супом, с белым и красным мясом, дичью с перьями, дичью с мехом, копчёным мясом, смешанными салатами (не путать с отдельно перечисленными салатами зелёными!) и с сырами разной твёрдости".

С.103 - также и с водопроводчиком месье Меникуччи. Он известен своей разговорчивостью, он вещает как репродуктор, честно говоря. Он услужлив, доброжелателен, знает своё дело, но страшно любит разглагольствовать. Поэтому неброская ирония, буквально пропитывающая сцены с этим персонажем, постепенно достигает для читателя критической точки и смешным, ужасно остроумным кажется любое движение бровью, предпринятое автором:

"Конечно же, перспектива на пять или шесть недель отдать свой дом в распоряжение месье Меникуччи, который станет дырявить столетние стены дрелью размером почти с него, пылить и непрерывно разговаривать, не особенно нас вдохновляла. Это будет грязная и тяжёлая работа, и ни одна комната не останется целой".

На странице 186 дополнение: "Мы отключим телефон и будем лежать у бассейна, слушая концерт для пневматической дрели с паяльной лампой под управлением маэстро Меникуччи".

C. 147

"Когда с поцелуями покончено, можно приступать к беседе. Корзинки и сумки ставятся на землю, собаки привязываются к столикам кафе, велосипеды и орудия труда прислоняются к ближайшей стене. Всё это совершенно необходимо, потому что ни один серьёзный разговор невозможен без использования обеих рук: с их помощью обозначается конец предложения, ставится ударение, добавляется подтекст, и, наконец, они просто украшают речь, которая без жестов оставалась бы только скучным шевелением губами, что, разумеется, не может удовлетворить ни одного провансальца".

Кадр из фильма "Хороший год"

 С. 158-170 - пропускаю несколько закладок, не в силах передать контекст коротко. Это надо читать полностью, а не пытаться порезать на цитаты.

С. 177 - описание визита и характера очаровательного персонажа, которого должен играть Бенедикт Камбербатч - элегантный, приятный в общении, но совершенно неуклюжий человек, постоянно попадающие в катастрофические ситуации типа горящего от его окурка сигары наёмный кабриолет, в котором он же и едет:

"Нам было грустно, когда он уезжал, и мы надеемся, что когда-нибудь наш друг вернётся снова хотя бы для того, чтобы допить те четыре стакана с кальвадосом, которые мы нашли у него под кроватью, и забрал свои трусы, оставшиеся одиноко висеть на вешалке для пальто".

С. 217

"... официальное начало осеннего охотничьего сезона, когда каждый француз, в жилах которого течёт кровь, а не вода, взяв с собой ружьё, собаку и доставшийся ему от давних предков инстинкт охотника, отправляется в горы в поисках дичи... Магазин оружия в Вэзон-ля-.Ромэн предлагал полный спектр орудий убийств по пока ещё низким ценам... даже мой охотничий инстинкт, пребывавший в спячке с самого рождения, ожил и зашевелился при одной только мысли об обладании... "Ругер.44 магнумом" с электронным прицелом. Жена, имеющая веские основания... резонно заметила, что для того, чтобы попасть себе в ногу, электронный прицел вряд ли понадобится".

С. 235 - сезон сбора лесных грибов, тёмно-синих, ярко-оранжевых, совсем непохожих на приличные кремово-белые шампиньоны, продающиеся в магазинах:

"В витринах, где раньше были выставлены хирургические бандажи и картинки, на которых юные красотки боролись с целлюлитом на худых загорелых бёдрах, теперь висели таблицы с изображением и описанием грибов".

С. 266

"Ресторан не обременял своих клиентов проблемой выбора. Как и в вокзальном кафе Боньё, посетители здесь ели и пили то, что им давали. Нам принесли хрустящий, политый маслом зелёный салат и кусочки розовой деревенской колбасы, улиток в соусе и треску, крутые яйца с чесночным майонезом, мягкий сыр из Фонтевиля и домашний фруктовый пирог. Это был один из тех ланчей, которые французы принимают как должное, а туристы потом вспоминают годами".

Кадр из фильма "Хороший год"

С. 267 - визит на фабрику по производству оливкового масла:

"Мы попробовали масло перед обедом, опуская в него куски хлеба, натёртые мякотью помидора. Казалось, мы едим солнечный свет".

С. 283 - чтобы окончить ремонт жена автора пошла на хитрость - пригласила строителей с жёнами на обед в честь окончания ремонта, пришлось им поторопиться, чтобы не ударить в грязь лицом и от жён не получить отповедь:

"Рамон добровольно взялся развлекть всю компанию, и каждый его новый анекдот был смешнее и неприличнее предыдущего...

- Не понимаю, как такую приличную женщину угораздило выйти замуж за этого старого похабника, - вслух удивился Дидье.

Рамон неторопливо поставил бокал на стол и раздвинул руки, как это делают рыбаки, когда хотят показать, какая рыба сорвалась у них с крючка. К счастью,дальнейшие объяснения были остановлены куском пиццы, который жена засунула ему прямо в рот. Наверное, она слышала всё это раньше".

***

Только прочитав две с половиной книги про Прованс, я так втянулась, что пошла искать экранизации. Оказалось, в 1993 году сняли мини-сериал по книге "Год в Провансе". его стоит смотреть именно после книги, а никак не взамен. Сериал нашёлся на Ютубе, но без дубляжа или субтитров.

А ещё оказалось, что фильм "Хороший год", который я с удовольствием посмотрела прошлым летом, поставлен по книге Питера Мейла. Кино не шедевральное, мне кажется, но природа Прованса и прекрасная жизнь там показаны, мне кажется, очень заманчиво и красиво.

"Ещё год в Провансе" Питера Мейла

Если читать книгу  сразу после "Года в Провансе", наступает разочарование - во-первых, это не связный текст с выстроенной драматургией, а отдельные эссе написанные, кажется, для разных изданий и просто собранные под одной обложкой. Во-вторых, тут другой переводчик. Вместо Ирины Пандер Юрий Балаян. Мне кажется, он не такой внимательный, не такой точный, как Пандер, его читаешь и видишь огрехи на каждом шагу, это слегка портит удовольствие. Постепенно, конечно, привыкаешь к этим особенностям книги. И начиная читать третью "Прованс навсегда" уже внимания не обращаешь. В третьей тоже собрание эссе, но они кажутся мне более упорядоченными и написанными специально друг для друга. Третью книгу я прочитала на треть - сколько успела до момента вручения всех трёх в качестве подарка.

Я прочитала "Год в Провансе" в мягком переплёте "Лениздата". И так он мне понравился, что я купила сразу три в твёрдом для подарка подруге. Но когда заглянула во вторую книгу была обескуражена, чуть было не отказалась от идеи дарить их. Потом, к счастью, оказалось, что у "Амфоры" первая книга тоже идёт в переводи Пандер.

Благодаря тому, что я жадно проглотила вторую подарочную книгу, я узнала, что там упоминается Л`Окситан. Так что логичным дополнением к подарку оказалась маленькая коробочка прованской косметической компании, обосновавшейся уже и в нашем городе. Пока это мыло несколько дней лежало у меня дома, все входящие обращали внимание на приятный аромат, который из коробочки распространялся на всё помещение.

С.16-17 - цитата, которая представляет квинтессенцию не только второй книги, но и - даже главным образом - первой:

"... время в Провансе не обожествляется в такой степени, как в иных, более взбудораженных частях планеты... Но если времени не придают здесь особого значения в смысле пунктуальности, то оно ценится высоко в смысле наслаждения моментом. В часы еды, беседы на углу квартала, игры в шары. При отборе цветов, составлении букета. Чтобы в кафе со вкусом посидеть. Маленькие радости отнимают много времени. Иногда это вызывает раздражение у наблюдателя, чаще приводит в восхищение и в любом случае действует заразительно. Уяснил я это, когда вышел из дому по делу, требующему не более 15 минут, а вернулся через 2,5 часа. Ничего важного в эту пору я не совершил, но наслаждался каждой минутой потраченного времени".

Дэвид Хеттингер "Рынок в Провансе"

С.172 - не умея убедить деловых гостей в пользе сиесты, Мейл предлагает им взять том серьезной литературы и почитать в гамаке:

"Разводя локти до краев гамака, поднимаете Гиббона ["Историю упадка и разрушения Великой Римской империи"], придаёте ему рабочее положение. Ох и тяжёл же он! Поверх страниц вы видите пальцы своих ног, озираете верёвки гамака, корявый дубовый сук, к которому гамак привешен, далее простирается панорама Люберона. В лазурном небе лениво парит коршун, едва шевеля крыльями. Гиббон тяжелеет с каждым мгновением, как будто соком наливается. Он претерпевает закат и падение на ваш уважаемый живот - не впервой ему это и не в последний раз. Вы решаете слегка вздремнуть, не дольше пяти минут, а потом разобраться с Римской империей времён упадка. Через два часа вы просыпаетесь. Условия освещения изменились, небо над горами уже не ярко-голубое, начинает приобретать фиолетовый оттенок. Гиббон окончательно закатился и упал, покоится под гамаком со смятыми страницами. Вы отряхиваете книгу, расправляете страницы и помещаете закладку на сто тридцать пятой, приличия ради, и отправляетесь к пруду. Погружение в прохладную воду приносит блаженство, и вы осознаёте, что сиеста - вовсе не такая уж плохая затея".

Дэвид Хеттингер. Название не знаю

С. 178 - о преимуществах сельского труда перед офисным:

"Человеческое тело, как утверждают люди науки (большую часть жизни проводящие в приклеенном к стулу состоянии), нуждается в движении, это машина, которая должна работать, работать, работать... Простаивая, она ржавеет, зарастает лишним жиром. Неиспользуемые мышцы атрофируются, от них не отстают и иные системы организма. В городе обращаются к бегу трусцой, посещают тренажёрные залы. Упрощённая альтернатива - сельская жизнь с постоянным ручным трудом, крестьянская аэробика, необходимая для выживания. Нагибаться к корням, тянуться к ветвям, разгружать мешки с удобрениями, срезать сучья, расчищать канавы, заготавливать топливо - этими прозаическими занятиями чудесным образом упражняешь все группы мышц, все системы организма. День таких упражнени наградит вас волдырями на ладонях и ломотой в теле. Месяц - и вы почувствуете себя лучше и на две дырочки утянете поясной ремень".

С. 179 - воспевание провансальских стариков с их активностью и аппетитом:

"Откуда у них такая прыть? Разве этим дедулям не известно, что должны они ковылять от врача к аптеке, трудясь над своим артритом, а не покрывать сотню километров [на велосипеде] между завтраком и ланчем. И что их интересует в кафе? Конечно же, добрая закуска и стакан-другой вина. Знаменитый древний грек, врач Гиппократ, определил, что "Смерть сидит во чреве. Плохое пищеварение - корень всякого зла"."

Вот это точно! Недавно я делала интервью с гастроэнтерологом, она прямо так и сказала: состояние кишечника - важный предикатор продолжительности жизни, а речь шла о том, что голодание, тщательно не согласованное с врачом ведёт к гибели здоровой микрофлоры и насаждению зловредной.

С. 182 - гимн фуагра:

"Говорят, что в Калифорнии, где живут люди, состоящие лишь из кожи, костей, мышц да некоторого количества силикона, необходимого для объединения всех этих тканей в единый организм, законодатели и администрация собираются вообще объявить жир вне закона".

С. 190 - вывод о причинах долголетия:

"Вы можете видеть, слышать, ощущать радость где угодно. Удовольствие от игры в карты в кафе, весёлая перепалка на рынке, смех на сельском празднике, жужжание голосов в ресторане в преддверии воскресного ланча... Если и есть формула долгой и счастливой жизни до глубокой старости, то формула эта проста и стара как мир: ешь, пей, веселись. Прежде всего - веселись, радуйся жизни".

Привет из зимы

Обнаружила в черновиках недописанный пост. Не дописала его, решив, что нытью не место в моём прекрасном дневничке. А теперь думаю, путь будет. Когда дневник отлежится, он читается очень даже любопытно. И украшу фотографиями из светских отчётов)

Вечеринка, на которой рисовали вином

"Февраль у меня был ресторанно-медийный, закончился он в начале марта пресс-коктейлем с обладателем двух звёзд гурманского путеводителя Мишлен. Приятно, конечно, погрузиться в параллельную реальность, особенно когда она такая вкусная, нарядная и светская. Но я слишком внушаемая. Когда слишком часто оказываюсь в ресторанах, где обед стоит от 800 до 4000 рублей (без напитков), среди холёных девушек без возраста в дорогой одежде и обуви, мне начинает быть неловко. И не по каким-то гуманистическим соображениям, типа, пока мы тут обедаем, миллионы тюменских сирот нуждаются в заботе и ласке, а по самым простым причинам: сама я не высокая, не стройная, у меня одна пара обуви на сезон, нет маникюра и денег на мишленовский обед. Я вслух себе этого не говорю, но где-то в глубине души кто-то начинает подозрительно присматриваться: "Если ты такая умная, чего ты такая бедная?". Я начинаю чувствовать диссонанс от того, что присутствую в условно говоря высшем свете по специальной журналистской аккредитации, а не потому, что я вся такая дива, только и делаю, что пью шампанское Аяла и закусываю тартаром из гребешков. Классовый, в общем, диссонанс.

Презентация гастрономического меню

То есть, изначально я иду на вечеринки или гастрономические обеды из нормального, здорового интереса. Но спустя некоторое время испытываю нездоровое послевкусие. Повышается самокритичность. В каком-нибудь дамском журнале или на коуч-семинаре отвечают, наверное, что это хорошо. Я выхожу из зоны комфорта и получаю мотивацию для развития. Вот только развитие в сторону светской тюменской дивы - не очень заманчиво, это я знаю даже в состоянии пост-светской фрустрации.

Это тоже гастрономическая презентация

Думаю, получать удовольствие от дольчевиты - нормально. Думаю, начинать переоценивать свою реальность, когда ты не можешь достичь вечной дольчевиты - неправильно, т.к. в остальное время я в своей реальности и её ценности уверена. Думаю, мне надо либо перестать посещать гламурные обеды, либо сделать маникюр, либо сделать маникюр и перестать думать о том, как хорошо останавливаться в Four Seasons и регулярно проходить SPA-курс на Бали.

И вот, я так думаю, думаю, мне уже плохо становится от всех этих размышлений. Иногда ловлю себя на мысли, что хотела бы быть на месте девушки N. Это меня сразу тревожит. N. моей ролевой моделью не является и стать не может. Завидовать ей - болезненно и неправильно. То, что есть у меня для меня важнее того, что есть у нее. Но куда деть слабость  - иногда так охота путешествовать каждый месяц, ходить в хаммам каждую неделю и выбирать селективные ароматы, пресытившись растиражированными..."

Сейчас у меня классовой фрустрации нет, потому что лето, и я даже купила себе босоножки, хо-хо!

Чтение

Я дочитала до середины упомянутого ранее Твена. Потом отвлеклась на новенького Алена де Боттона с его "Искусством путешествий". Причём я очень хотела сделать из него выдержки, но неприятная случайность вытряхнула из наполовину прочитанной книги все мои многочисленные закладочки. Теперь хоть заново перечитывай!

Это меня немного расхолодило, к тому же, покупая книги в подарок (это оказался последний Пелевин и новая книга Джоан Роулинг), приобрела для чтения и презентов две книжки, вызывавшие моё любопытство: "Что я говорю, когда говорю о беге" Харуки Мураками и "Год в Провансе" Питера Мейла.

Собственно, Мейл оказался настолько прекрасен, что я не вынесла этого и пошла записать сюда накопившуюся во мне ранее красоту.

Итак, из всего упомянутого я дочитала до конца только Харуки Мураками. Закладок в нём я не делала, но книгу прочитала с удовольствием и интересом.

Во-первых, Мураками всё-таки хороший писатель. Он динамичный, увлекательный, его повествование нигде не провисает, хорошо сбалансировано. Не возникает желания его отложить раньше, чем кончится время отведённое на чтение. Скажем, в автобусе.

Книга его - о том, как он начал и половину жизни занимается бегом, но также и о том, как складывалась его жизнь, о его характере, о писательском методе. Для кого-то описания удовлетворения, испытываемого бегуном и замечания об изменениях фигуры и здоровья могут стать стимулом к тому, чтоб начать бегать.

Я поначалу тоже вдохновилась, но по мере продвижения сквозь текст поняла, что опыт Мураками для меня неприемлем. Он настоящий самурай, человек воли, человек чести. Я же - аморфное, безвольное, туманное создание. У меня другой путь. Бегом в его интерпретации надо заниматься регулярно, целеустремлённо, получая удовлетворение от преодоления себя и обстоятельств.

Как бы то ни было, книгу я прочитала с большим удовольствием и интересом. Теперь разрываюсь от идей, кому её передать. Вероятно, отдам Ю., которая действительно занимается бегом и склонна к самураству.

Просто суббота

Сегодня мы ходили гулять до завтрака. Маша не захотела отпустить меня в магазин, так что за соком и кашей отправились вместе, надев лёгкую одежду и сандалии. С утра было не жарко, много тени возле дома, свежий и влажный ветерок.

Сначала заглянули в палисадник видный с нашего балкона. Там цветёт шиповник. Было бы ужасно жалко пропустить на работе его цветение. С Машей, правда, долго не полюбуешься, ей не нравится солнышко, она боится насекомых. Однако недолгое посещение шиповника, рядом с которым оказались ещё роскошные пахучие пионы и нарядные люпины, Маша приняла благосклонно.

В детстве мне не нравились пионы, казались старомодными и неизысканными. Я тогда любила чёткие герберы, например. Потом полюбила розовые - за аромат, в первую очередь. А теперь и красные люблю. Хотя розовые всё же любимые  - самые нежные, самые щедрые. Розовых ещё не покупала в этом году, а бордовые уже облетели - один на работе стоял, второй дома.

 Потом поиграли на детской площадке, засыпанной мелким песком. Я катала Машу на качели, Маша катала меня на карусели, ловко вспрыгивая на движущуюся (медленно) подножку. Мы сидели на скамейке и вытряхивали песок из сандалий.

Мы сходили в магазин за соком и печеньем, Маша выбирала зубную пасту, которую мы купим, когда кончится нынешняя. Нынешняя с оленёнком, следующую она хочет с Буратино.

Потом заглянули в овощной ларёк и я пропала. Юный кабачок и круглая маленькая "Колхозница" меня покорили. Хотя шла за чесноком и бананом Маше.

Дома дыня издавала такой аромат, что вкупе с этой освежающей утренней прогулкой и солнцем с распахнутого балкона создала совершенно курортную атмосферу. Мне тихонечко, совсем слегка захотелось куда-нибудь. И это было совершенно нелогично, ведь именно в эти минуты я ощущала, как хорошо летом дома. Когда можно никуда не отправляясь получить столько приятных впечатлений прямо тут.

Потом заехали родители. Мы пили кофе с ароматом красного апельсина и заедали этой дыней. окутавшей запахом всю кухню. Привезли редиса и салата. Я добавила к ним молодой чеснок и вышел отличный ланч. А на ужин пожарила картошку с юным кабачком.

И мы все вместе сходили вечером в магазин, считая капельки, упавшие на нос или на руку, поглядывая на молнии. Был план съездить на базар за пионами, но в выходные совершенно не хочется никуда ехать, потому что дома столько приятных прекрасных дел.


***
Вчера, измучившись на каблуках, купила себе открытые босоножки на плоской подошве в первом попавшемся магазине. И они мне нравятся. Проживут недолго, но и стоили они недорого. Зато приятно надеть утром розово-бежевые, лаково блестящие, мягкие и нежные, походящие к цвету моих ног, а не подчеркивающие их особую бледность или варёную красноту пяток.

От печали до радости, что называется... Только наоборот

Несколько дней не заходила в ФБ, ТВ и ВК. Маша болела, так что единственное, для чего я открывала Интернет - погружающие в овощное состояние, расслабляющие фильмы.

Сегодня утром поняла, что на работу не пойду ещё. И стало так уютно. От того, что последняя, уже осыпающаяс сирень благоухает на кухонном столе - вечером заезжала мама с дачи, что Маша идёт на поправку и после нескольких дней лежания и хныканья сама играет и щебечет, что кофе с ароматом апельсина, а муж сбегал рано утром вниз и вверх по лестнице, чтобы принести к завтраку молока и булочек. От того, что вчера я слегка разобрала балкон и теперь там можно играть. От того, что всё у меня хорошо. Спокойно. Нежно.

А потом, дурочка, залезла в Интернет. И вывалилась на меня гора чужих необязательных впечатлений и эмоций, чьих-то путешествий, чьих-то картинок. И во мне стала нарастать тревога, как заноза засела и стала нарывать внутри противная тревога, неудовлетворение и раздражение. Надо срочно что-то прекрасное!

Интересно, а у нас пионы уже цветут?

***
Причём, новости от приятных людей меня радуют и примиряют с реальностью, а новости от глупых и пассивно-агрессивных, пусть даже и хрошие, раздражают. Такие дела. ПМС, наверное.

Летний дневник

Сегодня я проснулась в полчетвёртого утра, уже светало. А неделю назад я встала в 4.20 и была так впечатлена утренней картиной, что записала себе в блокнотик с целью потом переписать сюда.

"Светает в 4.20. Слева от меня световая феерия - розовый, жёлтый, бирюзовый, подсвеченные снизу перистые, слоистые облака. Солнце поднимается невидимым розовым гигантом, вытягивая из-за облаков, как руки, мощные потоки света. Справа, за невидимой, но чёткой границей, проходящей прямо напротив моего балкона, царит особый оттенок синего - такой шёлковый, насыщенный. Небо, озеро, зелёные кущи на берегах. Свет сюда ещё не дошёл, только высотные дома Заречного и старая водонапорная башня из серого бетона своими верхушками уже повернулись к солнцу, лица из порозовели."

Ещё вспомнила, что в это утро птицы галдели необычайно, как будто взбудораженные появляющимся солнцем, такого базара, такого птичьего парламента не услышишь в другое время дня.

А вот картинки весеннего цветения. Где-то у меня была фотография зимних дымов, а это весенняя дымка. Положу тут, авось не потеряется.

Сейчас яблони почти отцвели. Кое-где деревья стоят нарядные, но в целом все уже осыпали свои лепестки - ароматным снегом были засыпаны все газоны под яблонями, машины стояли на парковка в романтичных нарядах, гуляя по яблоневой аллее, мы наблюдали, как ветер сдувает с деревьев вихри весеннего "снега".

Сейчас пряно пахнет цветущая рябина. Стоят, как круглые букеты, кусты сирени перед белёным домом в нашем старом дворе. Молодая тонкая трава салатового цвета вытягивается густыми, прямыми лучами, пронизанная светом клонящегося к горизонту солнца. Это я видела вчера, когда шла с работы.

Садик разрастается

 Мне так везёт! Каждый день на столе появляются новые букеты. После тюльпанов - ландыши, а через пару дней - купальница из рода лютиков. Ландыши испускают дурманящий аромат, его не перебить, к нему даже не привыкнуть. Это приятно - заходишь в комнату и окатывает волной сладкого запаха. Пока везла их с работы домой, чуть не впала в отёк Квинке, во всяком случае, в горле щекотало, сжималось, я то и дело кашляла. Дома поставила на кухне, удушающего эффекта больше не испытывала, только чистую радость.

Наконец-то при деле все вазы. Вдруг оказалось, что все три достались мне от бабушки Нади, маминой мамы, из Житомира. Достались в разное время, постепенно собрались и вот на столе у меня выставлены и "Ирисы" с красивейшей подглазурной росписью, и незатейливый кувшин из прозрачного стекла с цветными разводами, и парадная красная ваза с хрустальной резьбой.

А рядом - сахарница от бабушки Томы из Череповца. И чашка с блюдцем Императорского фарфора - бабушка Тамара очень любила ЛФЗ и от нее с дедом Виленом нам осталась коллекция фарфоровых фигурок, чайные и кофейные пары, красивые блюдца. Мне кажется, у нее и Французик был, но разбился, наверное, до нас не дошёл. Но неспроста он мне так нравится.

Я любуюсь на них утром, делая гимнастику. ("Надо просто завести этот механизм", - моя новая утренняя мантра. Запустить метаболизм, чтобы перестать быть старой, больной, грузной и унылой). И вечером, перед сном, когда я разрываюсь между удовольствиями - любоваться цветами, попивая чай, вдыхать прохладный вечерний воздух на балконе, посмотреть "Манхэттен" Вуди Аллена с мужем или сладко заснуть с дочкой. В этой невозможности выбрать - роскошь, избыточность счастья.