Вуди Аллен

Лет пять назад я пыталась смотреть ретроспективу Вуди Аллена с мужем, ему кое-какие фильмы очень нравились. Но тогда они у меня вызывали не просто скуку, а тоску. Его новые кино я смотрела с большим удовольствием, но и их пересматривать не тянуло.

Недавно приятельница смотрела "Манхэттен", а потом я где-то что-то прочитала и стало любопытно увидеть его. "Манхэттен" я смотрела в несколько приёмов, смакуя в короткие минуты спокойствия и отдыха. От стал отдушиной, способом отстраниться от реальности, увидеть её другими глазами, полюбить по-новому. Смешные и мудрые диалоги, изобретательные, красивые кадры, какая-то неторопливость и философская отстранённость (несмотря не нервозность героев) - вот чем меня очаровал этот фильм и его режиссёр. Спустя некоторое время я немного почитала об Аллене, стала смотреть "Энни Холл", потом "Интерьеры", но ни один из этих фильмов не был прекраснее "Манхэттена".

,

"Первая возлюбленная в "Энни Холл". Молодая интеллектуалка, примерно, аспирантка, по-наему. Маленькая комната завалена книгами. На стене какой-то рисунок. Шкафов нет, только полки и стопки. Кровать с белыми металлическими столбиками. Низкий свет. Пюпитр с нотами и флейтой

На заднем плане - свидетельство прошедшего внутри фильма времени - серия снимков Вуди с омаром, их внутренняя шутка, воспоминания о счастливых минутах, ставшее концептуальным украшением интерьера.

Это интерьер в доме второй возлюбленной, первой жены, кажется из, "Энни Холл". Большое пространство, совмещающее функции гостиной, библиотеки, спальни. Высокие окна, закрытые лишь наполовину, невысокий стеллаж на половину стены, низкая кровать без лишних элементов. Низкий свет. Светлые стены, украшенные современным искусством, высокие потолки

Интерьеры нью-йоркских интеллектуалов 1970-х - это идеальное пространство мечты. Не то, какое в глянцевых журналах показывают, а живое, светлое, беспорядочное, такое, в котором живут интересные, удивительные люди. Заставленное книгами, нотами, графикой современных художников, пепельницами, печатными машинками и кожаными диванами. Напоминает мои детские впечатления от квартиры папиных родителей в Череповце. Бабушка моя работала строителем, швеёй, домохозяйкой, а дедушка был богема - фотограф, художник и коллекционер.

- Вас подвезти? - А вы на машине? - Я? О, нет! Я возьму такси!

Жутко смешная кривая езда за рулём

Диалог на прекрасном балконе с геранями. Вокруг - большой город, город у Аллена всегда герой повествования, будь то Нью-Йорк, Лондон, Барселона, Рим или Париж. Диалог смешной - говорят одно, а субтитрами написано совсем другое, например, как она выглядит голой или станет ли он очередным придурком в ее жизни

Мне нравится парадоксальность и непоследовательность героев. Их образ жизни, совершенно невозможный из моей реальности: сорокалетний мужчина, гениально остроумный, мучимый тысячей комплексов, некрасивый задохлик, однако совершенно не комплексует в отношении женщин и притягивает к себе самых разных, всегда эффектных, талантливых. Его семнадцатилетняя подруга с инопланетным лицом и темпераментом - воплощение мудрости и спокойствия. Его первая жена, роскошная писательница, которая ушла к другой женщине. Его временная пассия - дёрганная, странная, вспыльчивая чудачка-феминистка. Они уходят и приходят. А город Нью-Йорк стоит, как великолепная живая декорация, украшая всякий кадр.

Как ни странно, меньше всего мне хотелось сохранять кадры фильма "Интерьеры". Ни одного интерьера, морской берег и морской домик и пляжный домик, на фоне которого новая жена по имени Перл (жемчужина) бежит к морю, только что поглотившему старую жену.

Запах осенних листьев

Тополя первыми начинают сбрасывать листву. В начале сентября, когда клёны и вязы, тем более дубы, даже не думают желтеть, тополя уже посыпают дорожки нашего парка первой порцией вяленых листьев. Появляется этот запах сухой осени, уютный и милый в лучах вечернего солнца, под светом ясного неба.

Правда глаза колет

Скриншоты показывают, что:

 

а) мне всё-таки важно, как я выгляжу, и я вижу причину есть меньше углеводов и больше двигаться;

б) под эту тонкую блузку не надо надевать не тот лифчик, который хорошо держит форму, а тот, который гладкий.

Ива. Плакучая

Это похоже на зелёный остров в океане, на берег и реку, отражающую небо. Это шарообразная крона ивы.

В детстве я думала, что ивы растут только в больших, чаще всего, южных городах. В Тюмени их не видела. "Тебя что, из дома не выпускали?" - спрашивает товарищ в ответ на такое сообщение.

Я думаю... Да нет, выпускали. Просто жила я в околотке, где были пыльные деревянные тротуары, колеи грязи, неопрятные татарские клёны, черёмуха, непривлекательные для детского восприятия тополя, некрасивые деревья, которым позже подошли названия каргач и граб, но которые совершенно не ассоциировались у меня с романтическими, литературными вязами...

Круглые и полосатые

На подоконнике которую неделю копятся округлые и полосатые или перетянутые бороздками осенние сокровища. Неожиданно совпал с ними и случайный урожай, точнее, пиратский трофей - деревянный цветочек лежал на уличном подоконнике резного окна. Я первый противник разрушения старинных домов. Но после того, как много раз видела низкопробные поделки, которыми заменяют аутентичную резьбу после "реставрации", не сдержала своего алчного порыва и стащила бесхозный цветочек.

Уже несколько недель назад, если не месяц, начали продавать инжир. Но у меня то денег нет, то настроения. Вчера пошла и нарочно купила. И это был не инжир по 50 рублей за штуку. Этот стоил 95! Везёт тем, кто живёт на юге и рвёт их с куста. С другой стороны, питают ли они к инжиру такой пиетет, как северные женщины?

Что у вас в сумке?

Раньше я любила участвовать во флеш-мобах, в которых люди выкладывали всё из сумки и фотографировали. А вчера я искала что-то в сумке, с которой проходила всё лето. В ней накопился солидный культурный слой - как практичные вещи, так и специально собранные в качестве трофеев, да так и застрявшие среди фотоаппаратов, шнуров, блокнотов и пишущих ручек.

Блокнот изрисован Машиными красавицами, у которых юбка начинается у подбородка, а потому похожа на бороду. Подставка под бокал со средневековой миниатюрой - из американского паба, в котором мы с мужем в пятницу славно выпили пива в счёт журнального обзора заведений с интернациональным колоритом. Свёрнутая многократно бумажка от конфетки Dove с предсказаниями. На не написано, что любовь - это прощение.

Семечки - это вместо сигарет во время перерывов в рабочем процессе. Шапочки жёлудей собраны от жадности, в надежде что-то когда-то сделать вместе с Машей из них. Пёрышко и клевер - наши с Машей находки для Nature box. Раньше я любила всё собирать для неё, теперь она сама любит. Под пёрышком - афиша нового сезона театра, названного Light, потому что в этом сезоне все премьеры - комедии.

Визитка гастрономического бара. На ней такой же шрифт, как и на конфетном фантике, как и у театра. Брошь в виде сердца с белым гробом на верхушке и надписью Nersery - трофей с барахолки, обломок розового цветка-серёжки был найден около книжного обменника, а бирюзовая страза на первом снимке, предположительно, с моей резинки для волос.

Внутреннее путешествие

Вчера я закончила работу чуть раньше обычного и в месте далёком от офиса. Сначала я сидела в красивом парке и читала умную книжку под пирожки и пиццу с кефиром. Давно так неторопливо и роскошно не сидела на скамеечке. Парком, правда, я не насладилась, а там красиво. Надо вернуться в приятной компании или одной, в неторопливой созерцательном настроении.

Лицо напряжённое, потому что я хотела узнать, есть ли "петухи" на причёске, сооружённой на ходу

Пошла пешком по мосту, по которому ходила всего раз или два в жизни. Он более автомобильный и менее живописный, чем тот, по которому я хожу регулярно. Хотела сделать какую-то компенсацию булочкам, да и время было.

Постепенно моя прогулка превратилась в какую-то медитацию, в которой было про упомянутую девушку-увлечение, про меня, про восприятие города и природы, про красоту повседневного, про красоту незамеченного и незамечаемого.

 И я стала фотографировать, фотографировать, иллюстрируя свои мысли и в то же время пытаясь сделать красивый кадр, сопоставимый с теми, что так увлекают меня у других блогеров.

Я сделала много, много кадров, большинство из них никуда не годятся. Но я рада, что сделала это, потому что такое фотографирование - это упражнение, в котором количество кадров переходит в качество. Сделав десяток картинок, ты вдруг видишь именно тот ракурс, в котором с самого начала стоило снимать. Вот фотодневник этой прогулки.

Я думала про то, что сформулировала в предыдущем посте впервые, пожалуй, в жизни. Что я "урбанистичная". Это можно только понять, приняв близко к сердцу какого-то "близкого к природе" человека и сравнивая. Мне нравится музыка, в которой городская печаль, любовь, ритм, счастье. Меня с детских лед воодушевляло городское пространство, городские институции, городской запах. В юношеские годы у меня сердце могло защемить от такого вот вида. Я могла идти пешком по совершенно не живописному, казалось бы, мосту, слушать городскую музыку и испытывать при этом крайне лирическое состояние. С возрастом, как мне кажется, приходит и внимание к природе, к травкам, муравкам, живым звукам и запахам. Особенно чётко я это ощутила с появлением ребёнка - какую-то тягу к земле не покрытой асфальтом. Но всё-таки много лет я поклонялась городу и он вошёл в мою жизни, в мои привычки, знакомства, предпочтения, как что-то очень романтическое и воодушевляющее. Я всегда грезила не горами и долинами, а городами - мегаполисами и средевековыми посадами. Даже свой город я полюбила сначала как отражение тех, далёких, "настоящих" городов.

И вот стоило мне назвать эту "урбанистичность", я стала воображать, что вижу прекрасное во всём подряд, в том числе, в этом индустриальном пейзаже, в этом функциональном, совершенно не привлекательном, казалось бы, мосте. В другом мосте, который видно только через увеличитель фотокамеры. Я стала понимать, что к каждому из этих видов у меня есть в голове "саунд-трек" - PJ Harvey, Bjork, RHChP, Hot Chip, какая-то юношеская Земфира, Radiohead...

И я поняла, что со временем впитала эту культуру любования некрасивыми фактурами или кусочками природы в городской железной и бетонной раме.

Я поняла, что живу в городе с довольно большой рекой, но эта река совершенно не занимает в моей жизни места. Я могу мечтать о некой архетипической реке, о лодочках, о плеске волн, но к реальной реке, которая находится в шаговой доступности, я прихожу крайне редко и случайно, ничего нас, на самом деле, не связывает.

Я думала о том, как люблю разглядывать горожан. Раньше я садилась на поребрик или скамеечку в Москве, Варшаве, Праге, Стамбуле - куда мне повезло попасть - и смотрела на людей, испытывая от этого сильнейшее воодушевление, как будто читала увлекательную книгу или смотрела кино, только оказывалась при этом гораздо ближе к предмету описания, возникала иллюзия, что его можно потрогать. Когда я ехала в метро в любом городе, у меня голова кружилась от мыслей, чем живут эти люди, так необычно одетые и причёсанные. Я уже давным давно никуда не ездила, но поняла, что люблю разглядывать людей и в собственном городе. Конечно, истории их гораздо более предсказуемые, в большинстве случаев, но всё чаще встречаются какие-то неведомые типы, нездешне красивые и нарядные люди, незнакомые мне студенты, у которых совсем другая жизнь, не похожая ни на мою нынешнюю, ни на мою прошлую.

Я думала о том, что когда живёшь в месте не прославленном своей великолепной и щедрой красотой, обстоятельства вынуждают искать другую, хоть какую-нибудь красоту, которая, наверное, присуща почти всем местам. И замечать что-то маленькое и драгоценное даже в пейзаже неисправимо испорченном человеком.

Потому что любой антропогенный пейзаж подчиняется универсальным законам природы: над ним всегда есть небо, всегда какой-то свет - закат, восход, звёзды, луна, лучи сквозь тучи, отражение неба в реке или луже, кристаллы снега, искрящиеся сугробы - они украшают даже откровенно уродливое место против его воли, а уж если в городе есть немало красивых и величественных видов и строений, то полюбить его совсем не сложно.

Вспомнила, как в университетские времена, когда стремление в другие земли было наиболее сильным, мучительным и прекрасным, я утешала себя тем, что по дороге домой смотрела сквозь автобусное окно на кроны тополей на фоне весеннего неба и представляла себе, что эти красивые деревья, это небо - часть другого, столь же прекрасного и романтического пейзажа.

А потом я побывала в десятках других земель. Любовалась, упивалась, уносила с собой, чтобы вспоминать и упиваться дома. И в какой-то момент поняла, что к этой красоте всегда прилагаюсь я. В сущности, достичь того же экстаза я могу и дома. В то же время, если у меня усталое и серое состояние, ни Айя София, ни Эрмитаж меня не пробьют, разве что, воспоминания останутся драгоценные.

Тут мне понравилось, какой изящной галочкой этот мысок врезается в воду

Лет 10-15 назад такая картинка могла у меня вызвать адреналиновый шок, потому что наш город был совершенно далёк от этой рутины - сотни новых автомобилей, велосипедисты, новые цветные дома, разномастные вывески - это всё было признаками какого-то нездешнего, кипучего и процветающего мегаполиса, а значит, будоражило

А теперь меня могут взволновать такие картинки: кораблик, рыбаки, дым костра всего в паре километров от самой большой пробки города, от модных баров и регулярных парков

Я видела такое украшение: в шар из тонкого стекла заключён настоящий одуванчик.

Сойдя с моста, я попала в мир луговых и озёрных запахов, шелеста, птичьего пения. Слева от меня сплошным потоком ехали машины в четыре ряда, а справа была сельва, нетронутые человеком заросли ивы, крапивы, вьюнков и разнотравья. В детстве я была уверена в том, что запах ивы присущ только южным землям, точно так, как запах мазута ассоциировался с рельсами, приведшими нас к тёплому морю. 

В этот день к траве я приглядывалась ещё и потому, что прикидывала, как получаются такие кадры, от одного взгляда на которые я чувствую день, свет, запах, сезон, идеальную картинку природы и погоды в то или иное время года. На ходу, наскоро, с неудобной поклажей, запотевающими от старания очками, отмахиваясь от злых комаров сырой кустистой местности, ничего путнего снять не выйдет. Однако мне хотелось попробовать всё, что может получиться в такой день. Сначала я присматривалась, я что-то видела, а потом пыталась это хотя бы зафиксировать. Камера видит совсем не то, что глаз, но иногда глаз, который смотрит на снимок тоже видит больше, чем камера. Вот именно на этой фотографии я пыталась сфотографировать несколько разных фактур травы вокруг тысячелистника. Я сделала довольно много кадров, но удачного так и не получилось. Зато в эту минуту и наследующий день, разглядывая по дороге "неопрятный" газон, густо заросший одуванчиками, я думала о том, каким чудом людям из пустыни покажется этот зелёный ковёр неряшливых одуванчиков. С каким удивлением люди тундры стали бы гулять мимо наших тополей и зарослей клёнов, ведь это мириады листиков на огромной высоте, уму непостижимо, если ты всю жизнь обитал на совершенно плоской поверхности, покрытой микроскопическими садами и зарослями. А снег, а берёзовые рощи, а самые обычные реки - возьми любое, на него найдутся люди, никогда ничего подобного не видевшие, как мы не видели океана, кенгуру или дюны Сахары.

Вьюнки обвивают довольно высокие кусты, так что скучный ивняк превращается в какой-то то ли английский сад, то ли в тропические джунгли

А потом сквозь тучи прорезался закатный свет и всё преобразилось. Я счастлива, что у меня было несколько вечеров, когда я могла наблюдать, как мир изменяется под воздействием этого света. Обычно в это время я дома и мне не до небесных перемен

Кусты кончились, озеро подошло совсем близко к дороге

На озере было довольно много уток, но слишком далеко, чтобы их разглядывать невооружённым глазом

Отражение неба в воде было похоже на перламутр. Я пыталась это сфотографировать

Совершенно скучный, казалось бы, пейзаж, но в нём столько оттенков, в нём есть симметрия, удивительная и умиротворяющая, и есть какие-то стихийные штрихи и пятна, которые придают ему какое-то внутреннее движение. Я это вижу, но как передать это в фотографии - вопрос, наверное, нелепый для человека хоть немного сведущего в этом деле. Всё равно, как не знающий нотной грамоты, с круглыми глазами глядит на ученика музыкальной школы, извлекающего из закорючек сонату

Сначала башни тепло-энерго-централи кажутся тебе уродливо индустриальными, портящими пейзаж. Потом ты придумываешь, что они походи на маяки. А потом отпадает нужда придумывать, приукрашать, наводить какие-то аллюзии с другими "прекрасными" местами, потому что это место легитимизируется в твоём сознании и приобретает самоценность, собственное обаяние, оно уже как-то связано с твоей историей и не нуждается в оправданиях и сравнениях с выдуманными маяками из дальних стран

Надо самой водой летали три утки. Три отражения летали с ними, казалось, что над водой летает шесть уток