Внутреннее путешествие

Вчера я закончила работу чуть раньше обычного и в месте далёком от офиса. Сначала я сидела в красивом парке и читала умную книжку под пирожки и пиццу с кефиром. Давно так неторопливо и роскошно не сидела на скамеечке. Парком, правда, я не насладилась, а там красиво. Надо вернуться в приятной компании или одной, в неторопливой созерцательном настроении.

Лицо напряжённое, потому что я хотела узнать, есть ли "петухи" на причёске, сооружённой на ходу

Пошла пешком по мосту, по которому ходила всего раз или два в жизни. Он более автомобильный и менее живописный, чем тот, по которому я хожу регулярно. Хотела сделать какую-то компенсацию булочкам, да и время было.

Постепенно моя прогулка превратилась в какую-то медитацию, в которой было про упомянутую девушку-увлечение, про меня, про восприятие города и природы, про красоту повседневного, про красоту незамеченного и незамечаемого.

 И я стала фотографировать, фотографировать, иллюстрируя свои мысли и в то же время пытаясь сделать красивый кадр, сопоставимый с теми, что так увлекают меня у других блогеров.

Я сделала много, много кадров, большинство из них никуда не годятся. Но я рада, что сделала это, потому что такое фотографирование - это упражнение, в котором количество кадров переходит в качество. Сделав десяток картинок, ты вдруг видишь именно тот ракурс, в котором с самого начала стоило снимать. Вот фотодневник этой прогулки.

Я думала про то, что сформулировала в предыдущем посте впервые, пожалуй, в жизни. Что я "урбанистичная". Это можно только понять, приняв близко к сердцу какого-то "близкого к природе" человека и сравнивая. Мне нравится музыка, в которой городская печаль, любовь, ритм, счастье. Меня с детских лед воодушевляло городское пространство, городские институции, городской запах. В юношеские годы у меня сердце могло защемить от такого вот вида. Я могла идти пешком по совершенно не живописному, казалось бы, мосту, слушать городскую музыку и испытывать при этом крайне лирическое состояние. С возрастом, как мне кажется, приходит и внимание к природе, к травкам, муравкам, живым звукам и запахам. Особенно чётко я это ощутила с появлением ребёнка - какую-то тягу к земле не покрытой асфальтом. Но всё-таки много лет я поклонялась городу и он вошёл в мою жизни, в мои привычки, знакомства, предпочтения, как что-то очень романтическое и воодушевляющее. Я всегда грезила не горами и долинами, а городами - мегаполисами и средевековыми посадами. Даже свой город я полюбила сначала как отражение тех, далёких, "настоящих" городов.

И вот стоило мне назвать эту "урбанистичность", я стала воображать, что вижу прекрасное во всём подряд, в том числе, в этом индустриальном пейзаже, в этом функциональном, совершенно не привлекательном, казалось бы, мосте. В другом мосте, который видно только через увеличитель фотокамеры. Я стала понимать, что к каждому из этих видов у меня есть в голове "саунд-трек" - PJ Harvey, Bjork, RHChP, Hot Chip, какая-то юношеская Земфира, Radiohead...

И я поняла, что со временем впитала эту культуру любования некрасивыми фактурами или кусочками природы в городской железной и бетонной раме.

Я поняла, что живу в городе с довольно большой рекой, но эта река совершенно не занимает в моей жизни места. Я могу мечтать о некой архетипической реке, о лодочках, о плеске волн, но к реальной реке, которая находится в шаговой доступности, я прихожу крайне редко и случайно, ничего нас, на самом деле, не связывает.

Я думала о том, как люблю разглядывать горожан. Раньше я садилась на поребрик или скамеечку в Москве, Варшаве, Праге, Стамбуле - куда мне повезло попасть - и смотрела на людей, испытывая от этого сильнейшее воодушевление, как будто читала увлекательную книгу или смотрела кино, только оказывалась при этом гораздо ближе к предмету описания, возникала иллюзия, что его можно потрогать. Когда я ехала в метро в любом городе, у меня голова кружилась от мыслей, чем живут эти люди, так необычно одетые и причёсанные. Я уже давным давно никуда не ездила, но поняла, что люблю разглядывать людей и в собственном городе. Конечно, истории их гораздо более предсказуемые, в большинстве случаев, но всё чаще встречаются какие-то неведомые типы, нездешне красивые и нарядные люди, незнакомые мне студенты, у которых совсем другая жизнь, не похожая ни на мою нынешнюю, ни на мою прошлую.

Я думала о том, что когда живёшь в месте не прославленном своей великолепной и щедрой красотой, обстоятельства вынуждают искать другую, хоть какую-нибудь красоту, которая, наверное, присуща почти всем местам. И замечать что-то маленькое и драгоценное даже в пейзаже неисправимо испорченном человеком.

Потому что любой антропогенный пейзаж подчиняется универсальным законам природы: над ним всегда есть небо, всегда какой-то свет - закат, восход, звёзды, луна, лучи сквозь тучи, отражение неба в реке или луже, кристаллы снега, искрящиеся сугробы - они украшают даже откровенно уродливое место против его воли, а уж если в городе есть немало красивых и величественных видов и строений, то полюбить его совсем не сложно.

Вспомнила, как в университетские времена, когда стремление в другие земли было наиболее сильным, мучительным и прекрасным, я утешала себя тем, что по дороге домой смотрела сквозь автобусное окно на кроны тополей на фоне весеннего неба и представляла себе, что эти красивые деревья, это небо - часть другого, столь же прекрасного и романтического пейзажа.

А потом я побывала в десятках других земель. Любовалась, упивалась, уносила с собой, чтобы вспоминать и упиваться дома. И в какой-то момент поняла, что к этой красоте всегда прилагаюсь я. В сущности, достичь того же экстаза я могу и дома. В то же время, если у меня усталое и серое состояние, ни Айя София, ни Эрмитаж меня не пробьют, разве что, воспоминания останутся драгоценные.

Тут мне понравилось, какой изящной галочкой этот мысок врезается в воду

Лет 10-15 назад такая картинка могла у меня вызвать адреналиновый шок, потому что наш город был совершенно далёк от этой рутины - сотни новых автомобилей, велосипедисты, новые цветные дома, разномастные вывески - это всё было признаками какого-то нездешнего, кипучего и процветающего мегаполиса, а значит, будоражило

А теперь меня могут взволновать такие картинки: кораблик, рыбаки, дым костра всего в паре километров от самой большой пробки города, от модных баров и регулярных парков

Я видела такое украшение: в шар из тонкого стекла заключён настоящий одуванчик.

Сойдя с моста, я попала в мир луговых и озёрных запахов, шелеста, птичьего пения. Слева от меня сплошным потоком ехали машины в четыре ряда, а справа была сельва, нетронутые человеком заросли ивы, крапивы, вьюнков и разнотравья. В детстве я была уверена в том, что запах ивы присущ только южным землям, точно так, как запах мазута ассоциировался с рельсами, приведшими нас к тёплому морю. 

В этот день к траве я приглядывалась ещё и потому, что прикидывала, как получаются такие кадры, от одного взгляда на которые я чувствую день, свет, запах, сезон, идеальную картинку природы и погоды в то или иное время года. На ходу, наскоро, с неудобной поклажей, запотевающими от старания очками, отмахиваясь от злых комаров сырой кустистой местности, ничего путнего снять не выйдет. Однако мне хотелось попробовать всё, что может получиться в такой день. Сначала я присматривалась, я что-то видела, а потом пыталась это хотя бы зафиксировать. Камера видит совсем не то, что глаз, но иногда глаз, который смотрит на снимок тоже видит больше, чем камера. Вот именно на этой фотографии я пыталась сфотографировать несколько разных фактур травы вокруг тысячелистника. Я сделала довольно много кадров, но удачного так и не получилось. Зато в эту минуту и наследующий день, разглядывая по дороге "неопрятный" газон, густо заросший одуванчиками, я думала о том, каким чудом людям из пустыни покажется этот зелёный ковёр неряшливых одуванчиков. С каким удивлением люди тундры стали бы гулять мимо наших тополей и зарослей клёнов, ведь это мириады листиков на огромной высоте, уму непостижимо, если ты всю жизнь обитал на совершенно плоской поверхности, покрытой микроскопическими садами и зарослями. А снег, а берёзовые рощи, а самые обычные реки - возьми любое, на него найдутся люди, никогда ничего подобного не видевшие, как мы не видели океана, кенгуру или дюны Сахары.

Вьюнки обвивают довольно высокие кусты, так что скучный ивняк превращается в какой-то то ли английский сад, то ли в тропические джунгли

А потом сквозь тучи прорезался закатный свет и всё преобразилось. Я счастлива, что у меня было несколько вечеров, когда я могла наблюдать, как мир изменяется под воздействием этого света. Обычно в это время я дома и мне не до небесных перемен

Кусты кончились, озеро подошло совсем близко к дороге

На озере было довольно много уток, но слишком далеко, чтобы их разглядывать невооружённым глазом

Отражение неба в воде было похоже на перламутр. Я пыталась это сфотографировать

Совершенно скучный, казалось бы, пейзаж, но в нём столько оттенков, в нём есть симметрия, удивительная и умиротворяющая, и есть какие-то стихийные штрихи и пятна, которые придают ему какое-то внутреннее движение. Я это вижу, но как передать это в фотографии - вопрос, наверное, нелепый для человека хоть немного сведущего в этом деле. Всё равно, как не знающий нотной грамоты, с круглыми глазами глядит на ученика музыкальной школы, извлекающего из закорючек сонату

Сначала башни тепло-энерго-централи кажутся тебе уродливо индустриальными, портящими пейзаж. Потом ты придумываешь, что они походи на маяки. А потом отпадает нужда придумывать, приукрашать, наводить какие-то аллюзии с другими "прекрасными" местами, потому что это место легитимизируется в твоём сознании и приобретает самоценность, собственное обаяние, оно уже как-то связано с твоей историей и не нуждается в оправданиях и сравнениях с выдуманными маяками из дальних стран

Надо самой водой летали три утки. Три отражения летали с ними, казалось, что над водой летает шесть уток